Проблемы эффективного участия арбитражного управляющего в делах о банкротстве



Фигура арбитражного управляющего занимает важное место в проведении процедур банкротства. Ввиду финансовой нестабильности многих хозяйствующих субъектов и участившихся случаев рассмотрения дел о несостоятельности в суде, роль арбитражного управляющего в разрешении финансовых конфликтов увеличивается. В зависимости от уровня профессиональной подготовки, развитых практических навыков арбитражного управляющего обеспечивается эффективное осуществление процедур банкротства, формирование правоприменительной практики по поводу несостоятельности, и в целом социальной оценки такого явления — как банкротство.

Ключевые слова: арбитражный управляющий, участие, эффективность, банкротство, суд.

Институт несостоятельности (банкротства) граждан Российской Федерации является важным инструментом в обеспечении стабильности социально-экономического развития общества. Существенная потребность введения указанного института в России была продиктована развитием рыночных отношений и активным участием граждан в указанных отношениях [7, с. 323].

С момента возникновения возможности банкротства граждан (далее по тексту также — потребительское банкротство) 1 января 2015 года, от года к году наблюдается существенный рост подачи соответствующих заявлений и введения процедур в рамках дел о банкротстве граждан.

Так, в соответствии со статистическими сведениями о деятельности федеральных арбитражных судов, размещенными на сайте Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, в 2017 году в арбитражные суды поступило 36 716 заявлений о банкротстве граждан, а остаток неоконченных дел о банкротстве на конец 2017 года составлял 35 263, в то время как указанные показатели в 2018 году увеличились до 54 824 и до 52 437, в 2019 году увеличились до 91 371 и до 85 139, а в 2020 году увеличились до 153 135 и до 153 244 соответственно [16].

Фиксация поступательного роста количества дел о банкротстве граждан также отражена и в научной литературе.

Так, Е. М. Шайхутдинов в своей статье на основании анализа сведений из Единого федерального реестра сведений о банкротстве, Национального бюро кредитных историй и судебной статистики отмечает постоянный устойчивый рост поступления заявлений о банкротстве граждан и прогнозирует его дальнейшее увеличение [10, с. 66].

На основании анализа статистических показателей арбитражных судов Д. М. Родичев отмечает, что с течением времени превалирование дел о банкротстве граждан над банкротством юридических лиц растет в геометрической прогрессии, и, с учетом общей динамики увеличения поступления заявлений о банкротстве, предлагает рассмотреть возможность изменения законодательства в части применения к судопроизводству по рассмотрению требований в рамках дел о банкротстве упрощенных процедур [8, с. 52].

С учетом вышеуказанной динамики затягивание процедур в рамках производства по делам о банкротстве граждан, в том числе обусловленное объективными причинами (одна из которых будет рассмотрена в настоящей статье), влечет негативные последствия как для арбитражного суда, в виде увеличения судебной нагрузки, так и для участвующих в рамках дела о банкротстве лиц, в первую очередь — для самого должника, вынужденного в течение длительного времени претерпевать ограничения, связанные с последствиями введения в отношении него процедур реструктуризации долгов и (или) реализации имущества.

При этом в силу пункта 1 статьи 213.9 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) участие финансового управляющего в деле о банкротстве гражданина является обязательным [2].

В учебном курсе под редакцией С. А. Карелиной отражено, что вопрос об арбитражном управляющем имеет важное значение, поскольку арбитражный управляющий является одним из ключевых субъектов дела о банкротстве [7, с. 328]. При этом авторы указанного учебного курса соглашаются с мнением С. М. Крыжановской о том, что эффективность банкротства напрямую зависит от деятельности арбитражного управляющего, который является центральной фигурой дела о несостоятельности с той позиции, что именно он своими действиями реализует процедуры несостоятельности [5, с. 154].

Проблема заключается в том, что для арбитражного управляющего утверждение в качестве финансового управляющего имуществом должника является добровольным, и для утверждения финансового управляющего в рамках процедур потребительского банкротства необходимо получение его согласия.

Кроме того, в ходе процедуры банкротства арбитражный управляющий вправе обратиться с заявлением об освобождении его от исполнения обязанностей финансового управляющего имуществом должника, отказать в удовлетворении которого арбитражный суд не имеет возможности.

И необходимость получения согласия арбитражного управляющего на утверждение в рамках процедур потребительского банкротства, и его право на освобождение от исполнения соответствующих обязанностей соответствуют закрепленному в части 2 статьи 37 Конституции Российской Федерации [1] принципу запрета принудительного труда.

На стадии введения первой процедуры в рамках потребительского банкротства при отсутствии согласия арбитражных управляющих указанный вопрос становится проблемным. Однако обозначенная проблема становится наиболее острой в случае освобождения (отстранения) арбитражного управляющего от исполнения обязанностей финансового управляющего имуществом должника, в ходе уже введенной процедуры банкротства, что влечет необходимость утверждения нового финансового управляющего.

Исследователи указанной проблематики отмечают, что defacto гражданин может потерять возможность восстановления своей платежеспособности, освобождения от долгового бремени и получения статуса банкрота исключительно из-за нежелания членов саморегулируемых организаций «взяться» за его дело [9, с. 70].

Также отмечается, что арбитражные суды столкнулись с ситуациями массового отказа арбитражных управляющих быть утвержденными в качестве финансовых управляющих для реализации процедур банкротства граждан. Свой отказ арбитражные управляющие объясняют нежеланием нести расходы за счет собственных средств и угрозой получения административных санкций в ситуациях невыполнения ими ряда действий, обязательность проведения которых четко определена Законом о банкротстве [4, с. 41].

Определением Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2019 года № 301-ЭС18–13818 [13] в рамках рассмотрении жалобы по делу № А28–3350/2017 были отменены судебные акты судов нижестоящих инстанций о прекращении производства по делу о банкротстве физического лица, обусловленные отсутствием кандидатуры арбитражного управляющего для утверждения в качестве финансового управляющего имуществом должника. Верховным Судом Российской Федерации указано, что право на судебную защиту, гарантированное статьей 46 Конституции Российской Федерации, включает в себя не только возможность гражданина обратиться в суд с заявлением о собственном банкротстве, но и предполагает обеспечение со стороны государства реальных условий для использования им всего механизма потребительского банкротства.

Коль скоро право на потребительское банкротство закреплено в законе и оно не может быть осуществлено гражданином без участия финансового управляющего, суд обязан обеспечить условия для реализации названного права. Это означает, что в ситуации, когда неоднократные попытки гражданина, предлагающего саморегулируемые организации предусмотренным законом способом — путем подачи нескольких ходатайств с указанием известных ему организаций — не приводят к положительному результату, суд должен занять активную позицию в решении вопроса об утверждении арбитражного управляющего, в частности, с согласия гражданина, при сохранении у него интереса к дальнейшему ведению дела о банкротстве одновременно направить запросы во все оставшиеся саморегулируемые организации. Положения п. 9 ст. 45 Закона о банкротстве о таком основании прекращения производства по делу о несостоятельности, как непредставление суду кандидатуры арбитражного управляющего в течение трех месяцев, не подлежат применению к отношениям, вытекающим из потребительского банкротства, поскольку они противоречат смыслу и целям законодательного регулирования в этой специальной сфере. Трехмесячный срок, отведенный суду на разрешение вопроса о признании обоснованным заявления о признании гражданина банкротом, установленный пунктом 5 статьи 213.6 Закона о банкротстве, носит организационный характер. Само по себе его истечение не является основанием для прекращения производства по делу.

Впоследствии указанная правовая позиция отражена в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2 (2019), утвержденном президиумом Верховного Суда Российской Федерации 17 июля 2019 года [15]. Аналогичная правовая позиция отражена и в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2019 года № 305-ЭС18–22504 [14] в рамках рассмотрения жалобы по делу № А41–90239/2016.

Несмотря на то, что указанная правовая позиция сформирована судом высшей инстанции в начале 2019 года, анализ судебной практики свидетельствует о том, что обозначенная проблема является актуальной вплоть до настоящего времени.

Проанализировав выработанные в доктрине позиции о возможности утверждения в качестве финансовых управляющих при процедурах потребительского банкротства лиц, не являющихся арбитражными управляющими (как по аналогии с механизмом, предусмотренным пунктом 2 статьи 220 Закона о банкротстве в отношении банкротства крестьянских (фермерских) хозяйств, так и возможности привлечения к осуществлению соответствующей деятельности судебных приставов-исполнителей и адвокатов), исследователи данной проблематики пришли к выводу, что все предложения об альтернативном утверждении управляющими лиц, не обладающих статусом арбитражного управляющего, и (или) проведении процедуры банкротства без утверждения финансового управляющего в настоящий момент носят исключительно теоретический характер и в силу требований действующего законодательства не могут рассматриваться как допустимые, законные и обоснованные [3, с. 15].

Таким образом, в отсутствие получения согласия на утверждение в качестве финансового управляющего имуществом должника, арбитражный суд не имеет возможности ни завершить процедуру банкротства, ни прекратить производство по делу о банкротстве по указанному основанию, при этом не имеется механизма понуждения арбитражных управляющих выразить соответствующее согласие.

Ввиду изложенного представляется обоснованным рассмотреть вопрос о целесообразности изменения положений действующего законодательства в вопросе утверждения финансовых управляющих, по аналогии с предусмотренным статьи 50 Уголовного процессуального кодекса Российской Федерации механизмом назначения защитника в уголовном судопроизводстве.

Согласно указанной статье, меры по назначению защитника предпринимаются самими органами, проводящими соответствующие оперативно-розыскные мероприятия либо следственные действия, в соответствии с Порядком назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утвержденным решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 15 марта 2019 года [12].

Исследователи проблематики назначения адвокатов в качестве защитников в своих работах указывают, что, хотя у суда и нет обязанности назначить конкретного адвоката, у суда имеется обязанность обеспечить участие защитника в уголовном судопроизводстве [6, с. 36]; в соответствии с международными нормами и правовыми позициями Европейского суда по правам человека, у каждого при рассмотрении любого предъявляемого ему обвинения есть право воспользоваться помощью назначенного защитника всегда, когда этого требуют интересы правосудия [10, с. 62].

Вопрос конкретного механизма утверждения арбитражных управляющих по назначению требует дополнительной проработки, однако представляется, что аналогия в рамках поставленной проблематики является возможной, поскольку не имеется принципиального различия между обеспечением права на участие защитника в публичном уголовном производстве и обеспечением права должника на реализацию механизма потребительского банкротства.

В обоих случаях, при определенных обстоятельствах, компетентные государственные органы должны занимать активную позицию для разрешения соответствующего вопроса (что, применительно к потребительскому банкротству, прямо указано в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2019 года № 301-ЭС18–13818).

Безусловно, полного тождества в статусе адвокатских образований и саморегулируемых организаций арбитражных управляющих, как и их членов, не имеется; различаются и особенности осуществления деятельности, и правовое регулирование соответствующих сфер деятельности.

Вместе с тем и адвокатура, и саморегулируемые организации арбитражных управляющих, являясь институтами гражданского общества, в систему органов государственной власти и органов местного самоуправления не входят, при этом осуществляют важные функции в рамках уголовного судопроизводства и процедур банкротства.

Сходство в статусе и особенностях функционирования указанных сообществ заключается также и в том, что и для арбитражных управляющих, и для адвокатов обязательно членство в саморегулируемой организации арбитражных управляющих и в адвокатской палате субъекта Российской Федерации, при этом соответствующие образования осуществляют контроль за деятельностью своих членов.

Как арбитражные управляющие, так и адвокаты должны соответствовать определенным квалификационным требованиям, сдать квалификационные экзамены, после чего получают соответствующий статус.

И для адвокатов, и для арбитражных управляющих предусмотрены меры ответственности за ненадлежащее исполнение возложенных на них обязанностей.

При этом как деятельность адвоката, выступающего защитником по назначению, так и деятельность финансового управляющего в рамках процедуры потребительского банкротства имеет важную социально значимую роль.

Поскольку как адвокатуре, так и саморегулируемым организациям присущи вышеприведенные сходные черты, не усматривается принципиальной невозможности разработки и внедрения в рамках процедур потребительского банкротства механизма утверждения финансовых управляющих, по аналогии с механизмом назначения защитника в уголовном судопроизводстве.

В свою очередь, изменение законодательства в указанной части, после проработки конкретного механизма, позволит разрешить комплекс проблем, связанных с отсутствием согласия арбитражных управляющих на утверждение в рамках процедур потребительского банкротства (что особо актуально в ситуациях, когда арбитражный управляющий освобожден либо отстранен от обязанностей финансового управляющего имуществом должника, а согласия от иного арбитражного управляющего не поступило).

Литература:

1. Российская Федерация. Законы. Конституция Российской Федерации [принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020; с учетом поправок, внесенных законом РФ о поправке к Конституции от 14 марта 2020 года № 1-ФКЗ]. [Электронный ресурс] — URL: http://www.pravo.gov.ru (дата обращения 06.10.2022).
2. Российская Федерация. Законы. О несостоятельности (банкротстве): Федеральный закон № 127-ФЗ: [принят Государственной Думой 27 сентября 2002 года: одобрен Советом Федерации 16 октября 2002 года]. [Электронный ресурс] — URL: http://pravo.gov.ru (дата обращения 04.08.2023).
3. Карелина, С. А. Возможно ли банкротство гражданина без финансового управляющего / С. А. Карелина, И. В. Фролов // Судья. — 2016. — № 7. — С. 10–15.
4. Карелина, С. А. Финансовый управляющий в процедуре банкротства гражданина / С. А. Карелина, И. В. Фролов // Арбитражный управляющий. — 2017. — № 3. — С. 39–43.
5. Крыжановская, С. М. Проблема дисквалификации арбитражных управляющих / С. М. Крыжановская // Судебная практика в Западной Сибири. 2010. — № 4. — С. 149–154.
6. Курманов, М. М. Суд назначает или обеспечивает участие адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве / М. М. Курманов // Адвокатская практика. — 2019. — № 5. — С. 36–41.
7. Несостоятельность (банкротство): учебный курс. В 2 томах / под ред. С. А. Карелиной. Т. 2. Москва: Статут, 2019. — С. 328.
8. Родичев, Д. М. Возможность применения главы 29 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) / Д. М. Родичев // Администратор суда. — 2021. — № 2. — С. 52.
9. Слепцова, Ю. М. Правовые основы деятельности финансового управляющего в процедуре банкротства физического лица / Ю. М. Слепцова // Банковское право. — 2018. — № 1. — С. 67–73.
10. Чеботарева, И. Н. Защита по назначению: правовые позиции Европейского суда по правам человека и российская практика / И. Н. Чеботарева // Адвокатская практика. — 2018. — № 4. — С. 61–65.
11. Шайхутдинов, Е. М. Отказ в освобождении гражданина от обязательств по завершении процедуры банкротства / Е. М. Шайхутдинова // Актуальные проблемы российского права. — 2020. — № 10 (119). — С. 65–71.
12. Порядок назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном производстве [утвержден Решением Совета ФПА РФ 15 марта 2019 года]. // Вестник Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации. — 2019. — № 2.
13. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2019 года № 301-ЭС18–13818. [Электронный ресурс] — URL: https://kad.arbitr.ru (дата обращения 17.10.2023).
14. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2019 года № 305-ЭС18–22504. [Электронный ресурс] — URL: https://kad.arbitr.ru (дата обращения 17.10.2023).
15. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2 (2019) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 2020. — № 2.
16. Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. Раздел «Данные судебной статистики». [Электронный ресурс] — URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата обращения 17.10.2023).