Трансцендентальная позиция, позиция активного EGO является процессом постоянного анализа, процесс, в котором субъект приобретает единство сознания как имманентную историчность. В силу этого для феноменологии приобретает особое значение исследование такого феномена сознания как память. В феноменологии Эдмунда Гуссерля память является одной из главных структур сознания, которую философ связывает с вопросом о единстве сознания, рефлексии и времени. Сама постановка этого вопроса показывает некоторые черты сходства и различия методологических позиций Канта и Гуссерля.
В «Критике чистого разума», сосуществование двух аспектов познания – «объективного» и «субъективного» - делает характер связи между рефлексией и временем крайне противоречивым. Память в гносеологии Канта относится всецело к сфере психологии и лишена познавательной ценности. В феноменологической философии, в силу ее методологических установок, такое противоречие преодолевается, что дает возможность Гуссерлю рассматривать память как фундаментальный регион сознания.
Если рассматривать гносеологическую систему Канта, то возможно выделить, по крайней мере, два значения термина «единство сознания». Такой анализ представляется необходимым, так как такая процедура может дать нам критерий для сравнения подходов Гуссерля и Канта и избежать противопоставлений там, где их нет, найдя их, может быть, на более фундаментальном уровне.
Итак, первое значение – это единство представлений в сознании, в основании которого логический принцип – единство апперцепции. По словам Канта, ментальное действие моего Я должно сопровождать все представления Я. В этом первом смысле, единство сознания в понимании Канта может быть сопоставлено с ego cogito Гуссерля, являющееся центром интенциональных актов. Аналогично тому, как кантовское единство апперцепции, чистое Я Гуссерля является одним из ментальных условий познания, представляющее собой необходимое связующее звено всех представлений, которое не сводимо по своим функциям к самим представлениям. И в случае Канта, и в концепции Гуссерля, указан такой фундаментальный фокус в структуре сознания, без отсылки к которому невозможно объяснить его опыт.
Единство апперцепции, как и чистое Я не содержат в себе временных характеристик, однако и Кант и Гуссерль «располагают» «Я мыслю» таким образом, что в процессе познания чистое Я начинает вступать во временные отношения. Трансцендентальное действие воображения, по Канту, это единство апперцепции и внутреннего чувства. В основании этого единства – время. В понимании Гуссерля, любые интенциональные акты фундирует лишенная начала и конца «линия имманентного времени».
Между тем, единство апперцепции и чистое Я несут в себе различные функции. Кант, рассматривая процесс присоединения представлений в сознании и тождество сознания, понимает представления как уже законченные ментальные структуры. Чистое Я Гуссерля играет более тонкую и сложную роль: оно не только исходная инстанция, к которой восходят все интенциональные акты, сохраняя самотождество сознания, чистое Я также и формирует эти акты. Поэтому речь уже идет не только о тождестве сознания и его отношении к различного рода представлениям, но и о тождестве интенционального акта в его отношении с различными модусами данности объекта. Надо заметить, что у Гуссерля также изменены акценты: единство сознания, как его понимает Кант, представляет собой тождественное «присутствие» одних и тех же субъективных структур в представлениях, а у Гуссерля интенция – это способность к изменению самого сознания в зависимости от того, с какого рода предметностью «соприкасается».
Термин «единство сознания» во втором смысле – это тождество смысла в представлениях. Как и в первом значении, здесь также можно обнаружить черты сходства и различия в философских концепциях Канта и Гуссерля. Оба философа полагают единство смысла в темпоральной основе, благодаря трансцендентальной схеме (Кант) и временной структуре интенциональности (Гуссерль).
Представляется ошибочным отождествление понятия единства сознания у Канта и Гуссерля соответственно как трансцендентальную апперцепцию и единство имманентного времени. Это два разных значения термина. В случае Канта единство апперцепции это, скорее, логический постулат [2, с.30]. Заметим, что Кант применяет термин «единство сознания» исключительно к апперцепции, но не к трансцендентальной схеме, либо к трансцендентальному синтезу воображения. Гуссерль же относит этот термин к темпоральному единству сознания. В данном случае, «единство сознания» у Канта и Гуссерля несет в себе различный смысл. На этом уровне рассуждений Кант понимает под сознанием рассудок, тогда как Гуссерль никогда не выделяет рассудочную деятельность специально, рассматривая сознание как совокупность интенциональных актов, формирующих смысл, идентификацию.
Говоря о сходных функциях, которые выполняют единство апперцепции и чистое ego, следует отметить, что, при всех отличиях, данные абстракции фиксируют тождество сознания в процессе смены представлений, т.е. формальную структуру сознания. При этом трансцендентальный синтез воображения и темпоральное единство интенциональности говорят о главной функции сознания – конституировать осмысленные контексты. Изучение памяти, по этой причине, становится одной из основных целей феноменологии. Гуссерль заинтересован вопросом: благодаря каким структурам сознания память может реализоваться как процесс. В феноменологии Гуссерля исследование памяти неразрывно связано с учением о времени и Гуссерль производит ряд важных сопоставлений: память и фантазия, память и ретенция, память и восприятие. Конституирование объективного времени также является одной из функций памяти.
Различие между ретенцией и памятью кажется Гуссерлю наиболее важным. Базовая дефиниция ретенции – первичное запоминание; памяти – вторичное запоминание. В то время как ретенция непосредственно образует актуальное восприятие («ретенциальный шлейф»), память воспроизводит саму непрерывность ретенциальных модификаций и саму исходную точку этих первичных восприятий – «точку-Теперь» [1, с.24]. Отмечая черты сходства между памятью и восприятием, Гуссерль указывает именно на эту исходную инстанцию, с которой начинается воспоминание. В процессе воспоминания-воспроизведения, как на кинопленке, с большой скоростью происходит мелькание точек-ретенций и протенций.
Воспроизведение временного объекта осуществляется, согласно Гуссерлю, различными способами. Можно просто вспомнить нечто, и в процессе видения того, что воспроизведено, мы можем выделить некоторый отрезок, момент. Однако если нам необходимо вспомнить именно тот предмет, который был когда-то воспринят нами, воспроизвести его детально, то нам необходимо «сконструировать» объект заново, в соответствии с теми фазами, уровнями и типами ретенций, которые имели место при первичном восприятии объекта. Однако такой процесс конструирования – воспоминания прошедшего – имеет особый индекс репродуктивного изменения.
Проясняя далее различия между ретенцией и памятью, Гуссерль сравнивает их с восприятием (перцепцией). При этом оказывается, что при соотнесении ретенции и перцепции, то последняя представляет собой некий абстрактный предел, идеальную точку, которая сразу переходит в ретенцию, она осознается как то, что уже было. Ретенция делает прошлым тот отрезок, к которому она непосредственно присоединена, однако ретенция не в состоянии прекратить еще длящуюся фазу или временной объект, продолжительность которого еще не закончена. Мелодия, как пишет Гуссерль, «является прошлой лишь после последнего тона».
Актуальное восприятие в философии Гуссерля имеет сложную структуру, это постоянный переход от «точек-Теперь» к ретенциям, переход, имеющий бесконечное число степеней. В этом континууме каждая «точка-Теперь» сохраняется как уже прошедшая, ставшая «теперь-прошлым». Любую модификацию первичного впечатления можно отследить и подвергнуть дескрипции как таковую. Такая процедура собственно и означает, по мысли Гуссерля, что можно выделить различные фазы совокупного процесса восприятия. Сделать это необходимо вследствие того, чтобы отличить различные типы модификаций (например, настоящие от только что порожденных) от первичного впечатления, являющегося началом такого непрерывного порождения. Сознание само по себе не в состоянии создать первичное впечатление, ибо сознание невозможно без некоторого ему данного содержания.
Говоря об отличии от перцепции в памяти нельзя отследить первичное впечатление как некий предел, так как выделенная начальная «точка-Теперь», соответствующая первичному впечатлению в перцепции, есть создание усилий памяти. Поэтому можно констатировать, что память и перцепция различны, по крайней мере, в том отношении, что мы не можем проследить наличие абстрактного предела в памяти, т.е. наличием первичного впечатления, которое дает изначальный импульс для работы сознания по схватыванию темпорального объекта. Кроме того, и ретенция ведет себя неодинаково, как в процессе перцепции, так в работе памяти. В восприятии ретенция модифицирует порождающую точку-источник, а в памяти – происходит та же модификация, но уже с воспроизведенной точкой. Несомненно, что ретенция относится не только к первичным точкам восприятия и воспоминания, но само действие памяти превращает изначальное «теперь» в воспроизведенное «теперь», а ретенция – изначальное или воспроизведенное «теперь» в прошлое.
Исследуя сознание, память и временность, Гуссерль не строит естественнонаучную модель. Он, как представляется, имеет в виду сам процесс протяжения воспоминания, каким он дан в сознании. Задача, которую ставит перед собой Гуссерль, состоит в том, чтобы исследовать то, каким образом мы помним о темпоральном объекте, что воспринятый нами раннее предмет имеет временную характеристику. Такой анализ возможен, по Гуссерлю, только в том случае, если сама память характеризуется в модусе времени и характеризуется как структура внутреннего времени. Подобная структура может быть исследована посредством рефлексии, которая не может быть в данном случае заменена экспериментальным исследованием, однако метод рефлексии и экспериментальное исследование памяти в психологии, как представляется, могли бы дополнять друг друга.
- Литература:
Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени. – М. : РИГ «ЛОГОС», 1994.
Шуман А. Трансцендентальная философия. – Минск, 2002.
