Идеология была определена как основополагающие убеждения, которые лежат в основе общих социальных представлений о конкретных видах социальных групп. Эти представления в свою очередь являются основой дискурса и других социальных практик. Предполагалось также, что идеология в значительной степени выражается и усваивается посредством дискурса, то есть устным, письменным или коммуникативным взаимодействием. Когда члены группы объясняют, мотивируют или оправдывают свои (групповые) действия, они обычно делают это с точки зрения идеологического дискурса.
Однако одно дело предполагать, что идеология «лежит в основе» дискурса, и совсем другое — предоставить детальную теорию реальных (когнитивных) процессов, вовлеченных в производство или понимания «предвзятого» дискурса. В самом деле, как именно мы «понимаем», что нам представлен расистский, сексистский или неолиберальный дискурс, когда читаем или слышим его? Чтобы ответить на этот вопрос, я обобщу некоторые основные предположения, частично основанные на современной теории обработки дискурса в когнитивной психологии и частично основанных на новых предположениях, расширяющих теорию.
Контекст
Использование языка в целом, создание и понимание дискурса зависят и влияют на свойства коммуникативной ситуации, интерпретируемой пользователями языка. Эти субъективные «определения ситуации» или «контексты» представлены в виде отдельных моделей в эпизодической памяти: так называемые контекстные модели. Контекстные модели управляют аспектами обработки дискурса и обеспечивают то, чтобы дискурс был социально приемлемым. Как и в случае для всех субъективных ментальных моделей, контекстные модели могут быть идеологически «предвзятыми» из-за базовых установок, которые сами являются идеологическими. В результате, предвзятые контекстные модели могут приводить к предвзятым дискурсам, например, в более или менее вежливом тоне или лексическом выборе. Например то, как мужчины говорят с женщинами или о женщинах, это зависит от того, как они представляют женщин в целом, и женщин-собеседников в частности. То же самое приемлемо для понимания дискурса, который также зависит от того, как оратор воспринимает происходящее, насколько идеологически он предвзят. [1, с. 13]
Mодели.
Значение, или «контекст» дискурса, контролируется субъективными интерпретациями языковых пользователей, ситуаций или событий, о которых идет речь, то есть их ментальных моделях. Люди понимают дискурс, если они способны построить модель для него. Таким образом новости о войне в Сирии обычно производятся и понимаются на основе субъективных моделей писателей и читателей об этой войне. Как и в случае с контекстными моделями, «модели событий» также могут быть идеологически предвзятыми опять же лежащих в основе социальных позиций и идеологий. Идеологически предвзятые модели событий обычно приводят к идеологическим дискурсам, в которых события или персонажи описываются или негативно, или позитивно, в зависимости от идеологической предвзятости ментальной модели. Это особенно актуально для всех рассуждений о конкретных событиях и действиях, например, новостные репортажи, редакционные статьи и истории о личном опыте.
Принимая во внимание, что контекст и модели событий являются личными и субъективными, члены сообщества также разделяют более общие социальные убеждения, такие как знания, отношения и идеологии. Эти общие убеждения контролируют построение конкретных моделей, следовательно также производство и понимание дискурса. Наиболее фундаментальным является общее знание разных типов, уровней или масштабов сообществ (культура, нация, город, организация). Значения дискурса похожи на айсберги, в которых явно выражена только часть не предполагаемых значений. Поскольку сообщества считались не идеологическими для своих членов, их знания также не идеологичны внутри сообщества. Это означает, что даже для различных идеологических групп и носителей сообщества его знания воспринимаются как должное. Именно это общее, предполагаемое, само собой разумеющееся знание делает возможным дискурс, общение и взаимопонимание, в том числе через идеологические и групповые границы. Другими словами, в соответствии с этой теорией, все другие социально распространенные убеждения, а следовательно, и идеологии групп, основаны на общих знаниях сообщества. Обобщить можно определением: «Интерпретация, значения и ссылки — это процесс, в котором активируются и формируются различные виды знаний». [2, с. 2]
То, что сегодня можно назвать «религиозной верой», предположить, как «знание» на более ранней стадии культурного развития сообщества. Отметим, что понятие знания в том виде, в каком оно используется, определяется на уровне сообщества, а не с точки зрения отдельных убеждений. То есть, как и в случае идеологий, отдельные члены сообщества могут знать больше, чем другие в результате различного образованности. То есть в сообществе знания могут быть стратифицированными или дифференцированными. Например, слово «ген» может использоваться на повседневном языке, в газете или другом публичном дискурсе, но можно предположить, что меньше людей знают, что такое «ген», чем люди, которые знают, что такое автомобили и телевизоры. Другими словами, как описание макроуровня общих убеждений группы и понятие знания является абстракцией и идеализацией, то же самое происходит в случае с понятием естественного «языка», разделяемого сообществом и которое фактически является не известным, и используются совершенно по-разному в группах. [3, с. 15]
Можно выявить определение о знаниях, как можно было бы это сделать для языка — с точки зрения повседневных убеждений, которые разделяют все компетентные участники сообщества, независимо от их образования, однако, требуется определение культурной «компетентности» или «нормальности», требующие глубокого анализа. Другим вариантом является использование среднего базового уровня, который может быть определен для всех участников, получивших обязательный уровень образования.
Другими словами, общая «природа знаний в социальной группе» нуждается в дальнейшем определении как когнитивного, так и социального уровней. Обобщая полученную информацию, мы можем сформулировать точку зрения о том, что знания — это убеждения сообщества, которые озвучиваются в его публичных дискурсах и направляются на участников группы в целом, средствами массовой информации.
Групповые убеждения.
Внутри сообществ могут формироваться группы на основе разных целей, задач, интересов. Участников этих групп объединяют убеждения, такие как знания, отношения и идеология. Таким образом, расисты могут разделить веру в превосходство белых, они принимают это как должное, следовательно, определяют как «знание». Группы могут также иметь более сложные оценочные комплексы убеждений, такие как отношение к иммиграции, аборт или эвтаназия. [4, с. 159]
Групповые убеждения являются характерно идеологическими в том смысле, что они контролируются и организуются основными идеологиями. Они контролируют контекст и модели событий участников сообщества. В некоторых типах дискурса общие групповые убеждения могут влиять на дискурс, а не через ментальные модели. Это относится, например, к политической пропаганде, проповедям и другим идеологическим дискурсам, которые характеризуют общие убеждения группы.
Идеологические групповые убеждения принимают различные формы в зависимости от их социальных функций. Некоторые убеждения могут быть выражены для того, чтобы повлиять на социальную политику, например, как это может быть в случае феминисток, антирасистов, пацифистов и т. д. Другие убеждения в большей степени ориентированы на нормы повседневной практики членов группы, как это обычно бывает в случае профессиональных групп, таких как методы исследования ученых или врачебная практика врачей. Хотя функции могут различаться, я предполагаю, что эти практики имеют одну и ту же идеологическую основу. Таким образом, то, как мужчина может относиться к женщине, во многом контролируется так же, как традиционный врач может лечить своих пациентов, например, предполагая невежество.
Стратегическая обработка.
Все переменные фонологические, лексические или синтаксические формы могут контролироваться базовыми представлениями, как и в случае локальных и глобальных значений и действий, выполняемых пользователями языка. Интонация, местоимения, номинализации, выбор и изменение темы, уровень специфики или точности действия, или описания актера, неявность, поворот, прерывания, вежливость, аргументы и ошибки, повествовательные структуры, стиль или риторические фигуры, среди множества других дискурсивных структур, может стратегически «индексировать» идеологию говорящего или писателя. Как мы видим, общая стратегия, управляющая этими различными структурами, основана на лежащей в основе внутригруппирования – поляризации идеологий вне группы: «наши хорошие вещи и их плохие» будут иметь тенденцию подчеркиваться.
От идеологии кдискурсу.
Из этого краткого изложения некоторых основных социокогнитивных процессов, лежащих в основе производства и понимания идеологического дискурса, мы видим, что связь между идеологиями и дискурсом является сложной и часто весьма косвенной. Такой дискурс может зависеть от идеологически предвзятых контекстов, от идеологического способа, которым участники интерпретируют события как субъективные ментальные модели, или, более точно, от общих групповых убеждений, которые идеологически контролируются.
Эта теория также допускает, что, учитывая конкретные контекстуальные условия, ораторы могут скрывать или рассеивать свои идеологические мнения. То есть дискурс не всегда идеологически прозрачен, а дискурс-анализ не всегда позволяет нам сделать вывод о том, каковы идеологические убеждения людей. Это всегда зависит от определения коммуникативной ситуации участниками, то есть от контекста. Другими словами, наша концепция идеологии является недетерминированной: члены сообщества не обязательно и не всегда выражают или приводят в действие убеждения групп, с которыми они отождествляют себя. Кроме того, идеологический дискурс всегда изменчив лично и контекстуально. Это стратегически верно в международных переговорах и в переговорных ситуациях, в которых может иметь место приостановка четких идеологических заявлений. Это не означает, что идеология становится менее важной в глобализированном мире, это значит, что в некоторых контекстах она не проявляется, чтобы конфликты можно было разрешить мирным путем. [5, с. 23]
Очевидно, что это также оказывает значительное влияние на эмпирические методы изучения идеологии. В разговоре внутри группы могут предполагаться идеологические убеждения, а в разговоре с членами внешней группы могут подвергаться цензуре или изменению, например, в «политкорректном» дискурсе. В обоих случаях отношение между идеологией и дискурсом требует специальных, косвенных и других методов изучения.
Литература:
- Джонсон Лэирд. Ментальные модели // Кэмбриджская университетская газета. — 1983. — № 10. — С. 13.
- Ван Дейк. Предубеждение в дискурсе: анализ этнических предрассудков в познании и разговоре // Amsterdam & Philadelphia: J. Benjamins Co.,. — 1987. — № 3. — С. 2.
- К. Мангейм,. Идеология и Утопия: Введение в социологию знания // Лондон и Нью-Йорк: K. Paul, Trench, Trubner & Co.. — 1936. — №. — С..
- Е. Клосон. Как зрители телевизионных новостей имеют дело с фактами, которые противоречат их убеждениям: анализ последовательности и атрибуции // Журнал прикладной социальной психологии. — 1976. — № 6. — С. 159.
- Д. Эдвардс, Дж. Поттер. Дискурсивная психология // Sage Publications. — 1992. — №. — С.
